В 1921 году светскому обществу Москвы было о чем
посудачить: тот самый Есенин и та самая Дункан теперь вместе.
И это невзирая на ощутимую разницу в возрасте
и менталитете. Ведь Есенин в глазах публики — свой родной
рязанский пастушок, паренек с золотыми кудрями и чистым взглядом,
а Дункан — взбалмошная иностранка не первой молодости, которая
к тому же пропагандирует свободу нравов и скандальную манеру
танца. И конечно же, злые языки первым делом заподозрили холодный
расчет.
Редакция AdMe.ru изучила биографии поэта
и танцовщицы и с уверенностью заявляет: вопреки сплетням,
чувства в отношениях Айседоры и Сергея были на первом месте,
и лучше всего это подтверждают его письма и опубликованные мемуары
их современников.
26-летний Есенин и 44-летняя Дункан познакомились
на вечеринке модного живописца Жоржа Якулова
© EAST NEWS
© EAST NEWS
Богемная компания, собравшаяся в тот октябрьский вечер
в мастерской художника, с нетерпением ожидала появления знаменитой
танцовщицы.
Вспоминает близкий друг Есенина — поэт-имажинист
Анатолий Мариенгоф:
«В первом часу ночи приехала Дункан. Красный,
мягкими складками льющийся хитон, красные с отблеском меди волосы, большое
тело, ступающее легко и мягко. Она обвела комнату глазами, похожими
на блюдца из синего фаянса, и остановила
их на Есенине. Маленький нежный рот ему улыбнулся. Изадора легла
на диван, а Есенин — у ее ног. Она окунула руку
в его кудри и сказала:
— Solotaia golova!
Было неожиданно, что она, знающая не больше десятка
русских слов, знала именно эти два. Потом поцеловала его в губы.
И вторично ее рот, маленький и красный, как ранка от пули,
приятно изломал русские буквы:
— Angel!
Поцеловала еще раз и сказала:
— Tschort!»
С тех пор все чаще в московских кафе, театрах
и на вечеринках можно было встретить их: привлекательную зрелую
женщину и светловолосого обаятельного молодого человека рядом с ней.
Они стали главной темой для обсуждения в артистических
кругах
Один из современников поэта, писатель Матвей
Ройзман, пишет в мемуарах:
«Есенин своим горячим молодым чувством пробудил
в Айседоре вторую молодость. Конечно, не обошлось в этих
отношениях и без возникшего у Дункан материнского чувства
по отношению к Сергею, который был намного моложе ее.
<...> Их взаимному чувству способствовало и то, что они
по существу, как все великие люди, были одинокими, да еще
по натуре бунтарями».
В этих словах много правды: Айседора Дункан
в своей профессии была на тот момент не только признанной
звездой, но и настоящей революционеркой. Ее новаторская манера
танца — без пуантов, пачки и корсета, босиком, в легком греческом
хитоне — уже успела покорить мир. Танцовщицу называли «божественной
босоножкой» и перенимали ее пластику, а на модных
вечеринках девушки старались двигаться как Дункан.
И тем удивительнее казалось ее решение бросить все
и переехать в голодающую постреволюционную Россию по приглашению
советских властей.
Есенин к тому времени уже считался национальным поэтом.
Но стремился к большему. Он возглавил имажинистов (новое
вольнодумное течение в поэзии, основанное на стремлении передать
мысль образом, метафорой), стал носить цилиндр, трость, шляпы и модные
штиблеты. Поэт и переводчик Сергей Городецкий вспоминал:
«Есенин терпеть не мог, когда его называли
пастушком, Лелем, когда делали из него исключительно крестьянского поэта.
Отлично помню его бешенство. Он хотел быть европейцем и уже тогда
сознательно шел на то, чтобы быть первым российским поэтом. Это была его
революция, его освобождение».
В любом случае это был громкий роман. Обывателей
поражало все: и что знаменитая иностранка добровольно оставила подмостки
ведущих театров мира ради мечты открыть танцевальную школу в Москве
и «быть товарищем среди товарищей», и что общались влюбленные больше
жестами и изредка через переводчика, и их 18-летняя разница
в возрасте.
Не случайностью являлось и то, что Есенин так
и не изучил ни одного иностранного языка. В одном письме
из Америки он писал: «...Кроме русского, никакого другого
не признаю и держу себя так, что ежели кому-нибудь любопытно
со мной говорить, то пусть учится по-русски».
Всего через полгода после знакомства пара отправилась
в ЗАГС, чтобы зарегистрировать брак. Друзья говорили Есенину, что
он женился на старухе, но Сергей лишь улыбался в ответ.
Свадьба с Есениным стала для Дункан новым источником
вдохновения и спасением от призраков прошлого
За несколько лет до описываемых событий жизнь
ее маленьких дочери и сына трагически оборвалась
в автокатастрофе, и это сильно подкосило танцовщицу. Впоследствии она
удочерила нескольких своих учениц: девочки-"изадорабли«,
как называла их пресса, стали продолжательницами традиций свободного
танца. А Есенин позже признавался, что Айседора была нежна с ним, «как
мать», и говорила, что он похож на ее погибшего сына.
Итак, пара расписалась 2 мая 1922 года
и в тот же месяц покинула Россию. Айседоре предстояли
гастроли — сначала в Западную Европу, а затем в Америку.
Есенин повсюду сопровождал супругу. Однако путешествие не сложилось:
оказалось, что за границей все воспринимали поэта лишь как «приложение»
к несравненной Дункан, хотя на родине его чуть ли
не боготворили.
© EAST NEWS
© EAST NEWS
О своем путешествии по Америке поэт писал с горечью:
«Один раз вижу — на углу газетчик,
и на каждой газете моя физиономия. У меня даже сердце екнуло.
Вот это слава! Через океан дошло. Купил я у него добрый десяток
газет, мчусь домой, соображаю — надо тому, другому послать. Я прошу
кого-то перевести подпись под портретом. Мне и переводят: „Сергей Есенин,
русский мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры
Дункан, бессмертный талант которой...“ и т. д., и т. д.
Злость меня такая взяла, что я эту газету на мелкие клочки изодрал
и долго потом успокоиться не мог. Вот тебе и слава!»
Нет, Есенин не считал, что жена не заслужила
такого успеха, но он сокрушался, что ее характер и образ
жизни мешают ему достичь того же. Переезжая из страны в страну,
из Берлина он прислал письмо московскому
секретарю Айседоры Илье Шнейдеру: «Если бы Изадора не была
сумасбродной и дала мне возможность где-нибудь присесть, я очень
много бы заработал и денег». Кроме того, он понимал,
что заграница не приняла и не оценила его как поэта.
«Изадорабли» Лиза, Анна и Марго Дункан, приемные дочери
Айседоры.
В итоге тоска Есенина по родине и его возмущение «буржуйским» менталитетом иностранцев превратили год брака в год размолвок, скандалов и разочарований
В итоге тоска Есенина по родине и его возмущение «буржуйским» менталитетом иностранцев превратили год брака в год размолвок, скандалов и разочарований
В 1923 году Айседора и Сергей вернулись
в Москву. На вокзале их встречал Шнейдер. Айседора наклонилась
к нему и сказала по-немецки: «Вот я привезла этого ребенка
на его родину, но у меня нет более ничего общего с ним...»
Вскоре она уехала на гастроли.
Супруги еще какое-то время слали друг другу телеграммы.
Но если Айседора сохраняла заботливый и обеспокоенный здоровьем мужа
тон, звала его к себе в Грузию, то у Есенина настроение
начало меняться. Еще в сентябре он пишет: «Милая
Изадора! Я не мог приехать, потому что очень занят. Приеду
в Ялту. Люблю тебя бесконечно, твой Сергей», а через несколько
недель ей приходит: «Я люблю другую, женат
и счастлив. Есенин».
Это был исправленный вариант. Первоначальный выглядел
так: «Я говорил еще в Париже, что в России я уйду.
Ты меня озлобила. Люблю тебя, но жить с тобой не буду.
Я женился. Сейчас я женат и счастлив. Тебе желаю того же.
Есенин».
Про женитьбу поэт солгал. На момент отправления
телеграммы он всего лишь переехал к другой женщине, своему секретарю Галине
Бениславской. А женился только через 2 года, и вовсе
не на Бениславской, а на внучке Льва Толстого Софье,
с которой познакомился за несколько месяцев до свадьбы.
Поэтесса Елизавета Стырская вспоминала, что незадолго
до своей свадьбы с Дункан Есенин сказал ей:
«Айседора имеет надо мной дьявольскую власть. Когда
я ухожу, то думаю, что никогда больше не вернусь, а назавтра
или послезавтра я возвращаюсь. Она меня очень любит! Иногда мне с ней
так хорошо! Когда мы одни... Когда мы молчим... или когда
я читаю ей стихи. Не думай, что я из-за денег, из-за
славы!.. Я плюю на это! Моя слава больше ее! Я — Есенин!
Иногда мне кажется, что ей наплевать, что я —
Есенин, иногда мне кажется, что ей нужны мои глаза, волосы, моя молодость,
а иногда — что ей не нравится Россия. Я хочу писать,
а она танцует. Мне не нравятся танцы. Я их не понимаю.
Мне неприятно слышать, что ей аплодируют в театре. Нерусское это
искусство, потому я его и не люблю».
История любви двух гениев искусства может быть плодотворной
и дарящей вдохновение, но в данном случае она стала для них
разрушающей. Не в том ли дело, что Айседора Дункан полюбила
в Есенине золотоволосого ребенка, а он безуспешно пытался найти
в ней родственную своей неспокойной натуре душу?
Комментариев нет:
Отправить комментарий