«Дамы «разворачивались» пред ним (Чеховым – С.К.), изгибались, показывая все свои округлости, делали масленые глазки, прискорбно спрашивали:
«Антон Павлович, отчего вы так грустно пишете о любви?»
Покашливая, пощипывая бородку, он отвечал неожиданными вопросами:
«Вы бывали в Миргороде?»
«Это – где?»
«В Полтавской губернии. Помните Гоголя «Миргород»?»
«Ах, значит, это не выдумал Гоголь?»
«Гоголь никогда ничего не выдумывал».
«А… а «Вий»?»
(из записной книжки М. Горького)
«Вий» и цензура
Повесть Николая Васильевича Гоголя - «Вий» - по всем своим
характеристикам могла бы прекрасно смотреться в сборнике «Вечерах на хуторе
близ Диканьки». Здесь вам и романтический мистический ужастик, и украинский
колорит, и заложенная в повествование, ирония…
Но «Вий» был написан позже и издан писателем в другом сборнике – «Миргород» – в
1835 году.
В это время – после «Вечеров…» и «Невского проспекта» –
Гоголь уже заслуженно считался одним из лучших российских писателей. Однако от
цензуры «надежду русской литературы» никто не освобождал. Так в оригинальном
варианте «Вия» Хома, глядя на черты покойной панночки, «видел что-то
страшно-пронзительное» и «чувствовал, что душа его начинала
как-то болезненно ныть, как будто бы вдруг среди вихря веселья и закружившейся
толпы запел кто-нибудь песню об угнетённом народе». Упоминание об «угнетённом
народе» цензорам не понравилось, и в окончательном варианте песня
стала «похоронной».
Кадр из к-ф «Вий» (1967).
Зато, благодаря цензуре, «Вий» обогатился новым эпизодом. В
первом варианте повесть заканчивалась смертью неудачливого философа. Но потом
цензура вымарала в сборнике две страницы «Повести о том, как поссорился Иван
Иванович с Иваном Никифоровичем», которая как раз следовала за «Вием». В
результате, чтобы не перевёрстывать, Гоголь дописал заключительный разговор
друзей Хомы – Халявы и Тиберия Горобца («Ведь у нас в Киеве все бабы,
которые сидят на базаре, – все ведьмы»).
Также при переделке писатель уже сам изменил ещё один
эпизод. В первом варианте Хома, убивает ведьму и бросает её – не глядя.
Поэтому, приехав отпевать панночку, не узнаёт покойницы (оставляя связать концы
с концами догадливому читателю). В новом варианте он видит «омоложение» ведьмы
и догадывается, с кем придётся иметь дело.
Рисунок М. Микешина к «Вию».
Вий - «начальник гномов»?
Свою повесть писатель предварил примечанием: «Вся
эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чём изменить его и
рассказываю почти в такой же простоте, как слышал». Здесь Гоголь, конечно,
лукавит, хотя похожие сюжеты действительно распространены в фольклоре многих
стран и существуют они в массе вариаций.
В одних рассказах герою надо провести три ночи у гроба,
одержимой бесами, царевны. После всех, сопутствующих испытанию, ужасов, царевна
«выздоравливает», и герой берёт её в жёны. В других рассказах бесстрашный герой
хочет впервые испытать страх и дежурит у гроба мёртвой ведьмы. Чтобы спрятаться
от покойницы герой то становится в алтаре, то ложится в гроб, когда покойница
из него встаёт, и лежит так до третьих петухов.
Кадр из к-ф «Вий» (1967).
Но наиболее близкой к версии Гоголя является сказка, в
которой дочь ведьмы влюбляется в парня и приходит к нему, обратившись чёрной
кошкой. Парень накидывает на ведьму уздечку и ездит на ней, пока та не умирает.
За это родители убиенной требуют, чтобы парень три ночи читал возле гроба
псалтырь. Две ночи парня преследуют всякие кошмары, от которых он укрывается,
очертив запретный круг. На третью ночь нечисть обращается за помощью к «старшей
ведьме», та находит парня, но в это время поют петухи, и герой (как правило)
остаётся жив.
Кадр из к-ф «Вий» (1967).
С источниками сюжета всё более-менее ясно. Но исследователей
уже долгие годы мучает вопрос – а кто же такой Вий, который выполняет у Гоголя
функции «старшей ведьмы»?
Сам писатель в примечании к повести написал, что «Вий – есть
колоссальное создание простонародного воображения. Таким именем называется
начальник гномов, у которого веки на глазах идут до самой земли». И вот
здесь Гоголь, скорее всего, откровенно мистифицировал читателя.
Н. Гоголь «Вий»:
«…скоро раздались тяжелые шаги, звучавшие по церкви;
взглянув искоса, увидел он, что ведут какого-то приземистого, дюжего,
косолапого человека. Весь был он в черной земле. Как жилистые, крепкие корни,
выдавались его засыпанные землею ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно
оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли. С ужасом заметил Хома, что
лицо было на нем железное. Его привели под руки и прямо поставили к тому месту,
где стоял Хома.
— Подымите мне веки: не вижу! — сказал подземным голосом Вий — и все сонмище
кинулось подымать ему веки.
«Не гляди!» — шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он и
глянул.
— Вот он! — закричал Вий и уставил на него железный палец. И все, сколько ни
было, кинулись на философа. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел
дух из него от страха».
Кадр из к-ф «Вий» (1967).
Конечно, мне попадались книжки вроде всяческих словарей
славянской мифологии, где Вия уверенно относят к фольклорным персонажам. Вот
только такого персонажа в фольклоре нет. Похожие на него, наделённые отдельными
его чертами – есть, а точно такого, как у Гоголя, нет.
Происхождение имени особой тайны не содержит и отсылает нас
к украинскому слову «вія» (то бишь, ресница, или веко с ресницами). Похожие
длинные веки встречаются у многих фольклорных персонажей. В сказке «Иван
Быкович» из сборника Афанасьева есть муж ведьмы, ресницы которого настолько
длинные, что их поднимают вилами целых 12 богатырей! Правда, глаза у этого
персонажа не обладают какой-либо волшебной силой.
Длинные ресницы описываются и в некоторых поверьях про
Касьяна. Касьян вообще-то христианский святой, но вот в народном фольклоре он
почему-то преобразился в полную свою противоположность. Возможно потому, что
день его памяти – 29 февраля — символ високосного года, который в народе
страсть как не любят. В результате о Касьяне стали говорить, как о падшем
ангеле, которого Бог заковал в цепи, поместил в подземелье, да ещё приставил к
узнику «доброго» ангела, который три года лупит Касьяна молотом по лбу.
Понятно, что за время экзекуции узник звереет окончательно. И когда 29 февраля
его отпускают «побегать на волю», Касьян валит своим взглядом всё живое налево
и направо («Касьян на скот взглянет, скот валится»; «Касьян на что ни взглянет
— все вянет»).
Однако у Гоголя Вий своим взглядом не губит, он только может
прозреть сквозь пелену завесы магического круга. Ещё подозрительнее выглядит
придание Вию Гоголем титула «начальника гномов». Это, вообще, как говорится, из
другой оперы. Никаких гномов славянская мифология не знает.
Поэтому большинство исследователей считает образ Вия оригинальным творением
писателя. Хотя, как и всё в этом мире, он появился не на пустом месте.
Анекдоты про Вия:
Приходит Вий в косметический салон и говорит:
— Поднимите мне веки!
— Поднимите мне веки! — сказал Вий.
Hечистые подбежали, подняли.
— Теперь опустите!
Опустили.
— Поднимите!
Подняли.
— Опустите!
Опустили.
— А теперь скажите, кто вы есть.
— Мы ду-у-ухи, — пролепетали нечистые.
— А я кто?
— А ты, Вий, дембель.
В конкурсе детских рисунков на асфальте победила девочка,
нарисовавшая круг.
Остальных забрал Вий. (не совсем правильно, но смешно — С.К.)
Москва — как Хома Брут. Уже третье кольцо вокруг себя
нарисовала… а они всё лезут и лезут.
«Спортсменка, комсомолка и просто... ведьма!»
(немного о советской экранизации «Вия»)
Фильм «Вий» был снят в 1967 году и стал первым настоящим
киноужастиком в СССР. Сама идея снять фильм принадлежала режиссёру Ивану
Пырьеву. Но так как он был ещё и директором «Мосфильма», то есть человеком
занятым, идею отдали на разработку молодым режиссёрам – Константину Ершову и
Георгию Кропачёву (так же Пырьев когда-то поступил и со сценарием «Карнавальной
ночи», отдав его Рязанову). Однако отснятый материал ему не понравился
«излишней реалистичностью», и он призвал на помощь режиссера Александра Птушко.
Хотя имя Птушко стоит лишь в качестве соавтора сценария, по сути дела множество
сцен было переснято им заново.
«Спортсменка, комсомолка и просто красавица» – Наталья
Варлей – была выбрана на роль панночки именно из-за спортивной закалки,
продемонстрированной годом ранее в «Кавказской пленнице». Ведь летать на гробу
дело рискованное. Сам летающий гроб подвешивался к куполу на металлических
струнах, а актрису ещё и пристёгивали монтажным поясом. Но однажды «панночка»
всё-таки умудрилась выпасть из гроба, и была чудом поймана внизу её
киноантагонистом Хомой Брутом в исполнении Леонида Куравлёва. Так или иначе, со
своей ролью Варлей справилась, а вот озвучивать панночку взяли всё-таки другую
актрису – Клару Румянову.
Сначала для изображения нечисти хотели использовать
увеличенных насекомых и пауков, но решили обойтись классическим арсеналом в
виде летучих мышей, чёрных кошек, филинов и ворон. Грим же всяких вурдалаков,
мертвецов и гномов разрабатывала Сарра Мокиль. Результат вышел очень достойным.
А вот Вий лично мне очень не понравился. Кстати, по
первоначальному режиссёрскому замыслу он должен был появиться из под земли,
разламывая пол церкви, а в его чертах должен был узнаваться сотник, отец
панночки. Но потом из Вия решили сделать более классического «чудика». В итоге
на экране он выглядел слишком игрушечно, напоминая больше персонажа кукольного
мультфильма.
Костюм Вия был такой тяжёлый, что эту незатейливую роль
отвели играть тяжелоатлету. При этом даже он, делая несколько шагов, начинал
обливаться потом.
Остальную нечисть тоже играли спортсмены, циркачи и несколько карликов.
Автор: Сергей Курий
(отрывок из книги "Культовые Сказки")
Комментариев нет:
Отправить комментарий